И на закате застывала у лба косматая рука…

Стихи лауреата областного литературного конкурса молодых авторов «Легкое перо-2017»

Кати Рубан

Женщина-сизиф

День уходящий, зачти мне мои труды.

Я замыкаю фигуры стола и стула

В многоугольник любви и тоски.

 Еды,

Пищи духовной и пыли, что в дом надуло

Ветром попутным.

Вскипающее шоссе.

Вне отпусков громыхают мосты и рельсы.

Мы погребли тишину. Да и Бог был с ней.

Музыка мертвых, пролейся живым.

Пролейся.

Жатва грядущая – дымка и купорос –

Ты не сулишь мне ни отдыха, ни ответа.

Петь похвалу урожаю, что не пророс –

Благослови, чтобы завтра я сделал это.

Пусть надо мной ключевой из твоих фигур

Тлеет голубка – дебютное оригами:

Рисовый пепел ложится на абажур –

Дай не поверить, что это случится с нами.

Что это мутное видится вдалеке?

День наступающий. Выход один –

дотронься.  

Это не буря. Не пятна на белом солнце.

Это всего-то ржавчина

на зрачке.

Предпасхальное

... и вот он снова кипарис

            в саду небес

                           Елена Шварц

Видишь бабушка берегинюшка дверь в оградке

для дюймовочки старая влезешь и взятки гладки

будто там и жила на гранитовой крошке тенью

На калитку крючок под косынкою спрячу темя

Схороню схороню так вернее чем просто прятать

На зеленое платье черемуха ягод ляпнет

Расскажи берегиня кротова моя невеста

почему ты одна и прокисшее тилитесто

между тоненьким папой и может быть толстым дедом

тухнет банкой эмали

Мы красили до обеда

Встали устали а ты говоришь есть нечего

Почему земляника с могилки отмечена

Кем отмечена привидением что ли

Старым больно

Откуда у маленьких взяться боли

Наклоняешься трогаешь ландыши

спят под ними твои малыши

и чьи-то еще наверное червяковые

Твои-то иссохлись а эти совсем как новые

Иссушает не солнце напитывает не дождь

так однажды и ты уйдешь

Раздерут полоумного дыбой из кипариса

а душа кипарисова в сад не отходит быстро

и чья-то еще наверное человечкина

Вот мы встали устали а есть-то пожалуй нечего

Как порубят черемуху в пятницу на беду

так однажды и я уйду

Молодые на убыль болезные на убой

мертвых красили шли домой

На кладбищенских травах настоян дурманный ветер

Что ворона носила во клюве чернявым детям

Песню мышку скорлупку

Дорожка вилась чиста

и бежала вода с креста

Гуттаперчевые пальцы тоски…

Гуттаперчевые пальцы тоски

Запускаю в серебрянку волос

Тощим ангелом встаёшь на мыски

И стоишь как будто к небу прирос

Разливали разговорчивый чай

в тесной комнатке о чем

Ни о чем

Убывала теплота у плеча

Прибывала темнота за плечом

Плыло облако и месяц худой

на цепочке с небосвода свисал

Пили плакали ходили гурьбой

посмотреть на одичалый причал

Пенелопа не ждала одиссей

Не насвистывал сверчок

дурачок

Желтоглазая богиня полей

Отсыпала ей глаза в кулачок

Как кольцо из одуванчика блажь

Как пойдешь рыбачить выловишь ложь

Дал бы голоса да только не дашь

И стоишь как будто к небу идешь

А подснежная земля горяча

Что ты думаешь о чем

Ни о чем

Что ты молишься на холод плеча

Что ты славишь темноту

за плечом

Молчание

Всё глупости…

А.П. Чехов "Чайка"

Вот тебе, девочка, лавка земных чудес:

птичка-свистулька, рожок, воробей ручной.

Лес не волшебный – вполне себе лес как лес.

Поговори со мной?

Что ж ты, болезная, хочешь: большой любви?

Пьер раздобреет, Болконский уйдет в запой.

Лучше присядь, на полу умостившись, и

Поговори со мной.

Так не бывает. Наташа пойдет в декрет,

будет бороться со стрессом и сединой.

Что, сероглазая, сверлишь земную твердь?

Поговори со мной.

Так не бывает. Последний из Могикан

будет растерзан, закопан, снесен волной.

Дурочка Кора, откладывай свой роман,

поговори со мной.

Твой героический эпос – собачья чушь.

Лунные камушки, глина, палящий зной –

Бог тебя создал, забыв про отменный вкус.

Поговори со мной.

Глупая девочка, радужный Индостан –

горка картона, трущобы и перегной.

Мантры – пустышки, а смерть не излечит ран.

Поговори со мной.

В Лету ли канешь, падешь ли в священный Ганг –

кто тебя знает, чумная. Укор немой

Гаснет во взгляде, сменяясь на миннезанг.

Поговори со мной?..

Спи, непутевая. Спи, и увидишь явь.

Серые бездны подернулись пеленой.

Утро – мудрёней, а сказки врагу оставь

и засыпай со мной.

Самое время читать о тебе Псалтирь,

Самое время молитве, пускай ночной.

Буду просить нам бессмертия.

Бог – как ты...

Он помолчит со мной.

utopia

Мы спали чутко, воробьино.  Качался в лампе огонек.

Сын фитилька и керосина на волю выбраться не мог.

Косматость бабушкиной шали, клыки, кровавая вода…

Мы просыпались и шептали: Река, неси меня туда,

Где поле белое с цветами зовет косматого домой,

Где он щенком пушистым станет, сопя в корзинке за стеной.

Шумели призрачные воды, в кандее тлела череда

И отступала на восходе видений странных череда.

Дорога славилась камнями и отвергала тормоза.

Дичали дети – сами, сами мечтали время обуздать.

Бесшумно солнце уплывало. Казалось, смерть его легка.

И на закате застывала у лба косматая рука.

Мы грели камешки в ладони и засыпали у реки,

Галопом загнанные кони. Деревья были высоки

И что-то в воздухе парило, и что-то было в той воде,

За преимущественным илом и пеной цвета каркадэ.

Так одному приснились розы, другому – дикий виноград,

И сон, не будучи осознан, слезой напитывая взгляд,

Обезображивал деревья, калечил лица, города.

И тут один из нас поверил.

«Река, неси меня туда,

Где отблеск золота и боли первоначален и лучист,

Где одного придержат двое от череды самоубийств».

Оставив поиск мыслеформы, стань истуканом, пеной стань,

Увидишь: дольний станет горним, поблекнет цвет, сотрется грань,

Вне истерической сансары рука укроется рукой,

И Тварь со Временем, ослабнув, уйдут неслышно на покой.

Увези меня

Увези меня в город Райск – незабвенное чудо света.

Я оставлю в вагоне весь незначительный свой багаж:

Тихотворных молитв блокнот и Шмелёва  - «Господне Лето».

И каблук.

Для ступни каблук – столь болезненный антураж.

Увези меня в эту мглу, обнимающую за плечи:

Пусть струится во мне водой и расплавленным янтарем.

Кроме внутренней  черноты, я не знаю других увечий.

Увези меня в город – сон, напои молодым вином.

Увези меня.

Эта блажь...

С места сдвинь ледяную глыбу,

Эти гордиевы узлы разруби золотым  мечом.

Я смотрелась в твои глаза, то  ли женщина, то ли рыба,

и напарывалась на риф округлившимся животом.

Я смотрелась, а ты дрожал. Наше время уходит в Лету.

Если вспыхну святым огнем, это значит – уже рассвет.

Увези меня в город Райск.

А не сможешь – развей по ветру

И красивейшей из теней

Отправляйся за мною вслед.

ruta siberica

Холодно-холодно снегу в сухой траве

В зевах бессмертника стынущие вопросы

ты отложи до весны и ступай ко мне

не по росе

Опирайся на слух и посох

Взгляд по пути не бросай ни на эту тьму

что позади

ни на ту что пребудет дальше

Дом на дороге – обманка

мертвец глядит

в пропасть окна

проходящего манит пальцем

Чьи имена ты в карманах перебирал

Есть ли мое среди этих безбожно белых

что не дают ни мерцания ни тепла

Шел пилигрим и дорога его не грела

Шел да и вышел

и срок твой давно истек

Алые буквы просыпались из кармана

Серые лютые выли

расцвел цветок

в снежной пустыне у снежного океана

Холодно-холодно снегу лететь в траву

боязно выстелить лоно земного тела

Ruta siberica вспыхнула на ветру

путь осветила тебе

и дотла сгорела

Борода дона хуана

Борода донхуана колечками от гардин 
опускает мне веки 
и гирьки на них кладет 
счастье это когда ты карминовый как кармин 
и зеленый как зелень 
когда ты кому-то тот 
кто счастливее нас пусть жеманно метнет парфе 
в наши юные лица 
застывшие словно воск 
я парю словно птичка над брызгами хуанхэ 
борода сновидений походит на снежный трос 
вот мы жарим каштаны 
я трогаю их рукой 
это что-то такое не мягкое или мя 
киш молочный напыщенный дрожжевой 
борода сновидений врастающая в меня 
вот я вышла из тела 
меня поглотила мгла 
лошадиных хвостов 
их волнисто-воздушных грив 
а потом мне приснилось что я тебе дочь родила 
прямо в офисном кресле 
в обеденный перерыв 
мы назвали ее то ли девочка то ли дочь 
и по праву она 
захватила планктонный трон 
борода донхуана не кажется бородой 
если ты на ней едешь 
в свой самый счастливый сон

Ма всегда говорит

Ма всегда говорит, что ее недонежил бог.
Повертел, отказался и бросил одну на свете.
Потому она зла, потому подгорел пирог,
потому у нее не такие, как надо, дети.
А вчера оказалось, что Па изменил ей с Тё.
Потому что, наверное, дети… Пирог невкусный.
Просыпалась в поту, ворошила его пальто,
находила улики, вязала петлю на люстре,
говорила, что бога нет
и вставала на табурет.

Вани, Димы, Алеши* по свету бредут одни,
В разной степени все недовольные трудоднями:
Мол, швыряет нас пачками гнить на краю земли.
Ма, послушай меня: разве мы не сбегаем сами?
Не дождавшись печати и подписи высших сил.
Кто там их спросил.

Ма уходит все дальше, и юбки ее блестят,
шелестят крепдешином...
но юбок она не носит.
Ма уходит без эпики: в двери, а не в закат.
Отворачивает лицо. Провожать не просит.

Кто бы ни был Ты там, да избави нас от потерь.
Я закрываю дверь.

*Иван, Дмитрий, Алексей Карамазовы (Ф. Достоевский, «Братья Карамазовы»).

Возврат к списку

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений
Загрузить изображение