Угол нашелся двоим в лабиринте Дома…

По результатам литературного конкурса портала «ЛитКульт» заместитель директора АНО «Милосердие», постоянный автор «Тюменской губернии» Катя Рубан признана культовым автором. Наши поздравления, Катя!

Угол нашелся двоим в лабиринте Дома…
Угол

Смотришь и ждешь: 
Вагонетки к воздушным пикам 
Мерно ползут по хребтам одичалых гор. 
Каждый нисходит от шепота к полукрику, 
Каждый красив и горд. 
Этому хочется хлеба, тому – жемчужин. 
Жажда настигнет, а голод свое возьмет. 
Выпьют, насытятся, будут спокойны. Хуже, 
Если, наоборот, 
Жажда измучает, голод обезобразит – 
Так обглодают и кости у всецарей. 
Льется масала в тюльпан, у народа праздник: 
Нынче ты стал мертвей. 
Здесь не спасут ни бессмертник, ни подорожник. 
Мать говорит: приложи-ка болиголов. 
Мать говорит, исчезает во тьме прохожих, 
Меркнет одним из снов. 
Лей, Дханвантари*, немного воды и крови 
В сердце кувшина – к небесному молоку. 
Если излечимся – будем терпимы к хвори 
Ночь на твоем веку. 
Пей, Дханвантари. Однажды перевернется 
Наша кибитка меж каменных островков. 
Месиво пряников плавно стечет в колодцы, 
В бездны открытых ртов. 
Смертным – обняться, взойти на вершину башни. 
Туго – ослабить, свободно – перевязать. 
Так и пойдем. А когда тебе станет страшно, 
Не закрывай глаза. 
Угол нашелся двоим в лабиринте Дома, 
Значит, найдется и стулу, и алтарю. 
Светлым окном, невесомой прохладой комнат 
Я на тебя смотрю.

 

 *Дханвантари — бог-лекарь в индуизме, считается покровителем Аюрведы

 

Сядем в  трамвай

Р. Р.

Яблоко мысли подвесь на крючок надежды.

Каждый хоть раз, но бывал у нее в плену.

Станешь свободным - и воздух горячий, вешний

Хлынет под ребра, в сердечную седину,

В плесень его и бесчисленные коросты.

Ты говорил: никогда не смотри назад.

Ты говорил: утрясется и станет просто.

Я и не ведаю, друг ты мне или брат.

Будут бежать пластилиновые трамваи

В облаке света - из кухоньки в коридор.

Кто там крадется из маминой темной спальни?

Ты говорил: мамы могут стрелять в упор,

Дочери могут вцепиться зубами в руку,

Что оскудела не золотом, но теплом.

Дело пустячное: вытравим блажь и муку,

Ком сожалений заменим на снежный ком -

И понесутся трамваи, и хлынут реки,

Чаще - солёные, чаще из ясных глаз.

Что-то на что-то помножено в человеке

трех ипостасей: родил, возлюбил и спас.

 Двинемся в путь. Собирай-ка пастушью сумку.

Страх невесом, пытка призрачна, голод чужд.

Тени сошли, разбрелись по углам рисунком.

Я и не ведаю, брат ты мне или муж.

Сядем в трамвай, колокольчиком звякнем между

Груш переспелых, малиновок и молитв.

Яблоко мысли висит на крюке надежды

И временами, как старый фантом, болит.

Ма всегда говорит…

Ма всегда говорит, что ее недонежил бог.
Повертел, отказался и бросил одну на свете.
Потому она зла, потому подгорел пирог,
потому у нее не такие, как надо, дети.
А вчера оказалось, что Па изменил ей с Тё.
Потому что, наверное, дети/пирог невкусный.
Просыпалась в поту, ворошила его пальто,
находила улики, вязала петлю на люстре,
говорила, что бога нет
и вставала на табурет.

Вани, Димы, Алеши по свету бредут одни,
В разной степени все недовольные трудоднями:
Мол, швыряет нас пачками гнить на краю земли.
Ма, послушай меня: разве мы не сбегаем сами?
Не дождавшись печати и подписи высших сил.
Кто там их спросил…

Ма уходит все дальше, и юбки ее блестят,
шелестят крепдешином.
Но юбок она не носит.
Ма уходит без эпики: в двери, а не в закат.
Отворачивает лицо. Провожать не просит.

Кто бы ни был Ты там, да избави нас от потерь.
Я закрываю дверь.

 

 

16

"...ночной пирог несет сочельник
над головою"
Иосиф Бродский


Ты родился, младенец. Осанна. 
Гули, гули.
Это мама и папа, похожие на нули.
Это ясли с барашком и смирна от мудреца.
Улыбаешься, весь в Отца.

Вот тебе хохоряшки: водица, огонь и дым.
Нынче, кстати, так модно - отчаливать молодым.
А ещё тебе - сказка о том, как товарищ-друг
Оказался вдруг...

Можно мне вас тихонько... Тихонько тебя узреть?
Мне не нужно чтоб плакали стены, сверкала медь -
Опрокинь со стола остывающий кавачай,
Хлопни форточкой невзначай.

По сравнению с пластиком вечность твоя длинней,
Конкурентоспособней. Посмотрим на сад камней?
Открываю секреты: сочельник умял пирог,
В этот раз не донёс. Не смог.

Если все упадёт... нет. Когда это все падёт,
Ты побудешь атлантом, а я отыщу нам грот.
Если это сгорит... нет. Когда это все сгорит,
Мы с тобой наиграем ритм,

Станем выть малодушно, полаивать на луну...
Ты воскреснешь, младенец. Эпоха пойдёт ко дну.
Обессилев, отступишь. Закроешь безгубый рот.

Кали юга звенит, звенит.
Караван идёт.

 

 

Пилат (к Иешуа)

 

Воде твоей особенно не страшно
Проистекать из горних водопадов,
Воде твоей особенно не страшно
Из глубины веков проистекать.
И, преломляясь, льется свет на пашню,
Разбитую у Иродова града,
И, преломляясь, льется свет на пашню
И падает на скалы, как печать.
Мне нечего сказать, тебе – послушать.
Продрогла ночь под влажным кипарисом.
Мне нечего сказать, тебе – послушать
О том, как я не верю в чудеса.
Сегодня распинают, завтра – душат:
Предсмертный час заранее расписан.
Сегодня распинают, завтра – душат.
Еще скажи, что будешь воскресать.
О неужели нам ходить кругами:
Тебе – под нимбом, мне – под лунным светом,
О неужели нам ходить кругами
По морю правд, где истина одна?
Она есть ты, но, авва, в черной яме
Я исчезаю, мешкая с ответом.
Она есть ты, но, авва, в черной яме
Брожу я тенью, не касаясь дна.
Барханы стелет ночь, опустошает
Меня, в твоих ладонях умещаясь.
Барханы стелет ночь, опустошает
Того, кто мог, но все-таки не спас.
Немой осиротевший Ершалаим,
Обугленный то зноем, то печалью,
Немой осиротевший Ершалаим,
Следит за нами, не смыкая глаз.

 

Последнее цветение

 

Пустыня Атакама, одно из самых безжизненных мест на планете, в эти дни превратилась в огромный разноцветный ковер, покрытый множеством разнообразных цветов.

(с)

 

Все мои собеседники вздрогнули, встали, вышли 
Кто куда: из себя, пудрить носик, в окно и 
в двери. 
В сердце дома с неистовой силой скребутся мыши. 
Будто он виноват, что хозяйка большая, а в сказки 
верит. 
В этом доме уже не жалеют друг друга двое, 
преломившие хлеб и поклявшиеся в любви 
прилюдно. 
Все имеет финальную точку. Вот этот столик, 
подожди, потеряет резную ножку, уронит блюдо; 
Не мигая, светильник себя самолично вздернет 
На дешевом шнуре. 
Агарбатти зажжём, перещёлкнем 
тумблер. 
Нам-то надо - ладонь на щеке и немного вздора: 
«Дорогой человек, за сегодня никто не 
умер». 
Но наброском Дали из-под ног утекает почва, 
И молочная мгла заменяет любому паркет и 
кафель. 
Изучить бы псалмы, разбирая нездешний почерк, 
Чтоб на финише смочь изуверу пропеть 
акафист. 

Навещая меня, посмотри, как цветёт Атакама 
Вопреки суховеям, диагнозам вопреки, 
неправдам. 
...В эпицентрах зрачков угасает однажды пламя 
недобитых иллюзий. 
Сквозь нас прорастают цветы и 
травы.

Катя Ермолаева-Рубан

/Душа Рыбья/

litcult.ru

Возврат к списку

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений
Загрузить изображение